Те, кто уходит и те, кто остается - Страница 54

К оглавлению

– Еще бы он ему не подошел! Он же такой умный!

– Да я компьютера ни разу в жизни в глаза не видел, – заметил Энцо.

– И что с того? Этот парень сразу понял, что ты справишься.

Энцо чуть помолчал, а потом посмотрел на Лилу с таким восхищением, что меня кольнула зависть.

– Я рассказал ему, какие задания ты придумывала. Он впечатлился.

– Правда?

– Да! Особенно от задач на составление алгоритмов. Как погладить рубашку, как забить гвоздь…

Тут они словно забыли обо мне: начали перешучиваться, используя термины, которые ни о чем мне не говорили. Я смотрела на них и видела счастливую семейную пару, у которой есть своя тайна, настолько сокровенная, что они сами о ней не догадываются. В памяти всплыл двор нашего детства; школьный конкурс по арифметике, на котором Лила и Энцо сражались друг с другом перед директором и учительницей Оливьеро за первое место; тот день, когда Энцо, никогда не плакавший, разревелся, попав в Лилу камнем. Эти двое, думала я, лучшее, что есть в нашем квартале. Может, Лила и права: им стоит туда вернуться.

54

Я стала обращать внимание на таблички «Сдается внаем» на дверях домов. В один прекрасный день по почте пришло приглашение на свадьбу Джильолы Спаньюоло и Микеле Солары, адресованное не нашей семье, а лично мне. Несколько часов спустя мне доставили и вручили еще одно приглашение – на свадьбу Маризы Сарраторе и Альфонсо Карраччи. Оба послания – и от Солара, и от Карраччи начинались с почтительного: «Уважаемая синьора». Мне сразу подумалось, что эти приглашения – отличный повод повидаться с будущими новобрачными и выяснить, не опасно ли Лиле возвращаться в квартал. У меня появился повод навестить Микеле, Альфонсо, Джильолу и Маризу. Я поздравлю их и скажу, что не смогу присутствовать на торжестве, потому что к тому времени уже уеду из Неаполя, а сама постараюсь разведать, намерены ли Солара и Карраччи по-прежнему преследовать Лилу. Пожалуй, единственным, кто мог бы честно сказать мне, прошла злость Стефано на жену или нет, был Альфонсо. С Микеле, хоть я его и ненавидела (или как раз потому, что ненавидела), я собиралась поговорить о том, что у Лилы проблемы со здоровьем, и дать ему понять, что, даже если он воображает себя пупом земли, а меня считает беспомощной девчонкой, у меня теперь достаточно сил, чтобы осложнить ему жизнь, вздумай он обижать мою подругу. Я спрятала обе открытки в сумку – не хотела, чтобы мать увидела их и оскорбилась, что пригласили меня, а не их с отцом, – и вышла из дома, полная готовности обойти всех за день.

Погода стояла ненастная, пришлось тащить с собой зонт, но настроение у меня было приподнятое: хотелось пройтись пешком, поразмышлять, в некотором роде проститься со своим кварталом и с городом. По привычке, свойственной всем отличникам, начать я решила с самого трудного – с Солара. Я отправилась в бар, но ни Микеле, ни Джильолы, ни даже Марчелло там не застала: мне сказали, что они, скорее всего, в новом магазине. Я направилась в сторону шоссе – шла не торопясь, глазела по сторонам. От длинной темной лавки дона Карло, куда в детстве я бегала за жидким мылом и другими хозяйственными мелочами, не осталось и следа. Из окна четвертого этажа свисала, доходя до самой двери, огромная вертикальная вывеска «Всё для всех». Несмотря на ясный день, в магазине горели все лампы, освещая разнообразные товары – настоящий праздник изобилия! Меня встретил Рино, Лилин брат: он сильно растолстел. Говорил он со мной холодно, сказал, что он тут всем распоряжается, а про Солара ничего не знает. «Если тебе нужен Микеле, иди к нему домой», – сказал он с неприязнью и отвернулся, словно его ждали неотложные дела.

Я пошла дальше, в новый район: я знала, что несколько лет назад семейство Солара перебралось туда, купив огромную квартиру. Мне открыла Мануэла, мать Марчелло и Микеле, ростовщица: я не видела ее со дня Лилиной свадьбы. Я слышала ее шаги за дверью: прежде чем повернуть ручку, она долго разглядывала меня в глазок. Наконец Мануэла появилась на пороге, плохо различимая в темноте – свет в квартире не горел; узкий луч пробивался разве что из окна на лестничной площадке. Она как будто усохла: широкое костлявое тело обтянуто кожей, один глаз сверкает, второй совсем потух. В ушах, на шее, на темном костюме, висевшем на ней мешком, сверкали драгоценности – она вырядилась как на праздник. Она вежливо поздоровалась со мной, пригласила войти и предложила кофе. Микеле дома не было: они с Джильолой обустраивали квартиру в Позиллипо, куда собирались переехать после свадьбы.

– Они что, уезжают из квартала?

– Конечно.

– В Позиллипо?

– Ну да. Только представь себе, Лену, шесть комнат, из них три с видом на море. Я бы выбрала Вомеро, но Микеле такой упрямец, все делает по-своему. Зато какой там воздух, сколько света!

Я сильно удивилась: никогда не подумала бы, что Солара рискнут покинуть зону своего контроля и логово, где прятали добычу. Однако именно Микеле Солара – самый хитрый и самый алчный из всей семьи – решил перебраться в Позиллипо, в квартиру с видом на море и Везувий. Адвокат был прав: мания величия обоих братьев приняла совсем другой масштаб. Тем не менее новость меня обрадовала: Микеле уедет из квартала, и это прекрасно! По крайней мере, не будет донимать Лилу, если та вернется.

55

Я cпросила у синьоры Мануэлы адрес, проcтилась с ней и через весь город отправилась к Микеле: на метро доехала до Мерджеллины, немного прошла пешком и села на автобус до Позиллипо. Меня снедало любопытство. Я уже привыкла к мысли, что обладаю некоторой законной властью, что меня окружает ореол высокой культуры, и мне было очень интересно взглянуть на другое, наглое воплощение власти, которую я наблюдала с детства; она произрастала из произвола, безнаказанных преступлений, фальшивых улыбок, изображающих законопослушность, и показного расточительства – в общем, из всего, чем славились братья Солара. Но и тут Микеле от меня ускользнул. В квартире на верхнем этаже нового дома я нашла только Джильолу. Она посмотрела на меня с явным удивлением и столь же явной неприязнью. Я поймала себя на мысли, что любезничала с семейством Спаньюоло, пока в любое время дня и ночи бегала к ее матери звонить, а после того, как установила телефон у нас дома, и думать о них забыла. И вдруг хмурым дождливым полднем без предупреждения заявляюсь в Позиллипо, в квартиру будущих молодоженов, где все еще вверх дном. Мне стало стыдно, и, чтобы загладить свою вину, я притворилась, что безумно рада встрече. Поначалу Джильола вела себя сдержанно и настороженно, но потом желание похвастаться взяло в ней верх. Она мечтала, чтобы я ей позавидовала и признала, что ей повезло больше, чем остальным девчонкам квартала. Она повела меня показывать дом, комнату за комнатой, внимательно следя за моей реакцией и ликуя, когда я шумно восхищалась. Дорогущая мебель, роскошные люстры, две огромные ванны, гигантский водонагреватель, холодильник, стиральная машина, три телефона, к сожалению еще не подключенные, телевизор с большим экраном и даже лоджия, напоминающая благоухающий сад, полный цветов, – жаль только, погода не позволила оценить их во всей красе.