Те, кто уходит и те, кто остается - Страница 114

К оглавлению

114

Это был Нино, его голос. Он казался спокойным. Сказал, что его браку конец и он свободен.

– Ты поговорила с Пьетро?

– Начала.

– Ты еще не сказала ему?

– Что-то сказала, что-то нет.

– Хочешь отступить?

– Нет.

– Тогда поторопись, нам скоро ехать.

Он уже предусмотрел, что я еду с ним. Мы должны были встретиться в Риме, гостиница, билеты – все было готово.

– У меня проблема с девочками, – тихо и неуверенно сказала я ему.

– Оставь их со своей мамой.

– Об этом даже говорить бесполезно.

– Тогда бери их с собой.

– Ты серьезно?

– Да.

– Ты все равно возьмешь меня с собой, даже с дочками?

– Конечно.

– Ты и правда меня любишь, – сказала я.

– Да.

120

Я вдруг ощутила себя неуязвимой и непобедимой, как в те времена, когда мне казалось, что я все могу. Я родилась под счастливой звездой. Даже когда казалось, что судьба от меня отвернулась, на самом деле она работала на меня. Конечно, у меня были свои достоинства. Я была организованна, у меня была хорошая память, я освоила инструментарий, которым обычно пользуются мужчины, я умела логически выстроить разрозненную массу фрагментов, и я умела нравиться. Но важнее всего была удача, и я гордилась тем, что она всегда рядом, как верная подруга. Она снова на моей стороне, уверяла я себя. Я вышла замуж за хорошего человека, не за какого-нибудь там Стефано Карраччи или, тем более, Микеле Солару. Да, мы поссоримся, да, он будет страдать, но в конце концов мы обо всем договоримся. Конечно, вот так пустить по ветру брак, семью – это болезненно. Пока, в силу разных причин, у нас не было желания сообщать об этом нашим родителям, напротив, мы собирались держать все в секрете как можно дольше, а потому не могли рассчитывать на родственников Пьетро, которые в любых ситуациях знают, что делать и к кому обращаться. Но я наконец была спокойна. Мы взрослые умные люди, мы все обсудим, объяснимся и все решим. В те часы среди беспорядочных мыслей только одна казалась мне непоколебимой: я еду в Монпелье.

Тем же вечером я поговорила с мужем, призналась ему, что Нино был моим любовником. Он сделал все возможное, чтобы не верить этому. Когда я наконец убедила его, что это правда, он заплакал, упрашивал пощадить его, впал в бешенство, схватил стекло, лежавшее на столе, и разбил его о стену на глазах перепуганных девочек, которые проснулись от криков, прибежали и стояли на пороге гостиной, не веря своим глазам. Меня это поразило, но я не отступала. Я снова уложила Деде и Эльзу, успокоила их, подождала, пока они заснут, потом вернулась к мужу, каждая минута разговора с которым оборачивалась пыткой. Кроме того, нам начала названивать Элеонора; она оскорбляла меня, оскорбляла Пьетро, говорила, что он не мужик, обещала мне, что ее родственники найдут способ оставить нас и наших дочерей без глаз, чтобы даже плакать было нечем.

Но я не падала духом. Я пребывала в таком воодушевлении, что и мысли не могла допустить, что не права. Наоборот, мне казалось, что даже та боль, которую я причиняла, те унижения и угрозы, которые получала в ответ, работали на меня. Этот болезненный опыт пойдет на пользу не только мне, помогая мне стать наконец собой, он принесет благо всем, кто сейчас так страдает. Элеонора поймет, что с любовью ничего не поделаешь, что это безумие – говорить человеку, который хочет уйти, что он должен остаться. А Пьетро, который, вне всякого сомнения, теоретически знал это и так, нужно будет только потерпеть, чтобы абстрактное знание превратилось в мудрость.

Самой главной проблемой оставались мои дочери. Муж настаивал, что мы должны сказать им правду. Я возражала: «Они еще слишком малы, им этого не понять». Однажды он сорвался и закричал: «Раз решила уходить, ты обязана дать объяснения своим дочерям, а если смелости не хватает, тогда оставайся – значит, ты сама не веришь в то, что собираешься сделать». – «Давай поговорим с адвокатом», – предложила я. «Сейчас не до адвокатов», – ответил он и без предупреждения громко позвал Деде и Эльзу, которые очень сблизились за последнее время и, как только слышали наши крики, дружно закрывались у себя в комнате.

– Ваша мать должна сказать вам кое-что, – начал Пьетро, – садитесь и слушайте.

– Я и папа очень любим друг друга, – начала я, – но с некоторых пор мы не можем прийти к согласию, и потому решили расстаться.

– Неправда, – спокойно прервал меня Пьетро, – это ваша мама решила уйти. И то, что мы любим друг друга, тоже неправда: она меня больше не любит.

Я разволновалась:

– Девочки, все не так просто. Любить друг друга можно, даже если не живешь вместе.

– И это ложь, – снова перебил он меня. – Или мы любим друг друга, живем вместе, мы семья, или не любим, расходимся, и мы больше не семья. Как они что-то поймут, если ты постоянно врешь? Будь добра, скажи честно и ясно, почему мы расходимся.

– Я вас не бросаю, вы самое главное, что есть в моей жизни, я не смогу жить без вас. Просто у меня проблемы с вашим папой.

– Какие проблемы? – не отставал он. – Давай, объясни, какие у нас проблемы.

Я вздохнула и выговорила:

– Я люблю другого человека и хочу жить с ним.

Эльза посмотрела на Деде, хотела понять, как реагировать на эту новость, и, поскольку Деде сидела невозмутимо, она тоже сделала невозмутимое лицо. Зато муж мой утратил спокойствие и закричал:

– Назови имя, скажи им, как зовут этого человека. Не хочешь? Стыдно? Тогда я скажу: вы знаете этого другого человека, это Нино, помните его? Ваша мать хочет уйти жить к нему.

Он разрыдался, а Эльза немного встревоженно проговорила: «Мам, а ты возьмешь меня с собой?» Но ответа она не дождалась: как только сестра встала и быстро – едва ли не бегом – вышла из комнаты, Эльза бросилась следом за ней.

114